Том 6. Вокруг света на «Коршуне» - Страница 83

— Отвратительные нравы!

Вечер был испорчен, и та же самая певица — казалось теперь Володе пела уж не так и не уносила его своим пением в мир неопределенных грез и мечтаний.

И многое, очень многое оскорбляло подчас Володю.

Но зато каким ангелом показалась ему две недели спустя мисс Клэр, с которой он встретился на балу и, представленный ей русским консулом, танцевал с нею все вальсы согласно обычаю американцев танцевать с одной и той же дамой все танцы, на которые она приглашена: с одной все кадрили, с другой все польки и т. д. Он решительно обомлел, пораженный ее красотой, и долгое время не находил слов в ответ на бойкие вопросы молодой американки, а после бала сочинял на корвете стихи, на другой день поехал с визитом к родителям мисс Клэр и затем зачастил, зачастил…

Его в доме обласкали, как родного, сама мисс Клэр что-то очень подробно стала расспрашивать о России, о том, как там живут, о родных Володи.

И родители мисс Клэр испугались, что она может уехать в Россию… И Ашанин что-то часто говорил, что он скоро будет мичманом, и уж собирался сделать предложение, как, вовремя предупрежденный, хороший знакомый этой семьи, русский консул в свою очередь предупредил капитана, как бы молодой человек не свершил серьезной глупости.

И вот однажды, когда Володя, отстояв вахту, собирался было ехать на берег, его потребовали к капитану.

— Садитесь, Ашанин, — по обыкновению приветливо проговорил капитан. Извините, что я вас потревожил… Вы, кажется, собирались на берег?

— Да, Василий Федорович…

— И… простите за нескромность… вероятно, к Макдональдам?

— Да, Василий Федорович, — отвечал Ашанин, краснея до корней волос.

— Вот по этому-то поводу я и хотел с вами поговорить — не как капитан, конечно, а как искренний ваш друг, желающий вам добра… Надеюсь, вы позволите коснуться щекотливой темы и дать вам маленький совет?

Еще бы не позволить ему, Василию Федоровичу! И Ашанин порывисто ответил:

— Я с благодарностью постараюсь исполнить всякий ваш совет, Василий Федорович.

— Ну, спасибо за доверенность… Так я вот какой вам дам дружеский совет; не бывайте слишком часто у Макдональдов.

Володя зарделся, как маков цвет. Он никак не ожидал, что его «тайна» известна кому-нибудь — недаром же он тщательно скрывал от всех свои частые посещения.

А капитан между тем продолжал, отводя взгляд от смущенного лица Ашанина:

— Я, конечно, не сомневаюсь, что вы ни на минуту не думали о женитьбе на хорошенькой мисс Клэр… Думать об этом в ваши годы, в семнадцать лет, было бы безумием… согласитесь. Впереди у вас еще целая жизнь… Перед вами служба… плавание… Вы имеете все данные быть дельным, образованным моряком… и вдруг все это променять на пару хорошеньких глаз?.. Не правда ли, смешно?.. А слишком частые посещения ваши могут, пожалуй, внушить молодой девушке, что вы совсем потеряли голову и имеете серьезные намерения жениться на ней, когда будете мичманом. А вы не имеете, да и не можете иметь таких намерений.

Володя совсем растерялся. Именно он их имел, но после слов капитана ему совестно было в этом признаться.

— Совсем перестану бывать у Макдональдов! — с отвагой отчаяния произнес он.

— Отчего же? Изредка навещайте… За что быть невежливым с людьми, которые вас обласкали… Непременно побывайте, но только… Ну, да вы понимаете…

И, пожав руку Ашанину, капитан прибавил:

— Вероятно, скоро придет приказ о вашем производстве, и вы будете стоять офицерскую вахту…

Тем не менее в первые дни после этого разговора С.-Франциско потерял в глазах Володи всю свою прелесть, и он целую неделю не съезжал на берег.

Наконец не выдержал, и первый визит его был к Макдональдам.

Толстая негритянка, отворившая ему двери, ласково улыбаясь своими большими глазами, объявила, что мистрис и мистера нет дома.

— А мисс Клэр?

— Мисс вчера уехала из города.

— Уехала? Куда?

— О, далеко, мистер, на север, к тетке — погостить на месяц… А вы что же долго не были?

Володя отошел от подъезда с поникшей головой. Медленно шагал он по тротуару, грустный и обиженный, что мисс Клэр уехала и даже не простилась. Занятый этими мыслями, он как-то невольно вслух обмолвился словом досады.

— Мое нижайшее почтение, ваше благородие! — раздалось вдруг около него по-русски.

Володя поднял голову и увидал перед собой молодого человека лет тридцати, в черном сюртуке, поверх которого был передник, в чистом белье и цилиндре, держащего в руке трубку, из которой струя воды обливала улицы. Это был поливальщик улиц, и с первого взгляда Володя принял его за американца.

— Вы говорите по-русски?

— Как же не говорить, коли я русский, ваше благородие, — радостно улыбаясь, говорил незнакомец, заворачивая кран водопроводной трубы и вытряхивая трубку. — Коренной русский, Иван Рябков, а по-здешнему так Джон Ряб… Так и зовут меня: Ряб да Ряб заместо Рябкова… Очень уж обрадовался, услыхамши русское слово… Давно не слыхал.

— Да вы как же попали в Америку?

— Не обессудьте, ваше благородие. Два года тому назад бежал с клипера «Пластуна»… Очень уж боем обижал капитан. Может, слышали барона Шлигу?

— Вы были матросом?

— Точно так, ваше благородие. Фор-марсовым.

— Ну, и что же… хорошо вам здесь?

— Очень даже хорошо, ваше благородие… По крайности я вольный человек, и никто меня по здешним правам не смеет вдарить. Сам по себе господин… И зарабатываю, слава богу! Вот за это самое занятие три доллара в день платят, а как скоплю денег, так я другим делом займусь. Очень я здесь доволен, ваше благородие; вот только по России иной раз заскучишь, так и полетел бы на родную сторону… Ну, да что делать… Нарушил присягу, так придется в американцах оставаться…